Автор записок - священник Дмитрий Жиляев, выпускник БПДС 2009 года
Есть в Тоджинском крае поселок со странным названием Ырбан – всеми (но не Богом) забытое, при этом овеянное мифами и легендами уникальное место. Особенность его даже не в том, что там полностью отсутствуют такие «блага»  цивилизации как мобильная связь и интернет, нет дорог (в обычном значении этих слов)  и переправ через реки - этим Туву, да и вообще, Россию не удивишь, а в том,  что даже сегодня население этого посёлка  составляют исключительно русские (из трехсот человек лишь 1% тувинцев) – а это не характерно для современной Тувы. Некая изоляция и обособленность от внешнего мира,  необходимость полагаться лишь на самих себя, ставшая привычкой – всё это тоже составляющие своеобразия ырбанцев. Взаимовыручка как черта характера – и это про них. И еще один штрих к портрету: в советские годы  был в Ырбане могучий леспромхоз - один из передовых в Союзе. Поэтому ехали сюда со всех республик люди с горящими сердцами и сильными руками...

  Справка Википедии :"Тоджи́нский кожуун (тув. Тожу кожуун) — муниципальное образование (кожуун) Республики Тыва.Административный центр — село Тоора-Хем (2,2 тыс. чел., 2002). Другие населённые пункты — Салдам, Адыр-Кежиг, Чазылар, Ий, Ырбан, Сыстыг-Хем.Национальный состав:тоджинцы - 44.67%, тувинцы - 33.59%, русские - 19.80%. Площадь - 44100 км² (1-е место)"

От Тоора-Хема до Ырбана около 50 км, но «дороги» здесь, как и вообще в Тайге,  измеряются не в километрах, а во времени пути, а время, как известно – относительно (особенно в Туве). Весной и осенью «дорога» может стать вообще непреодолимым препятствием, да и летом, при движении на лодке по Енисею всякие сюрпризы бывают (как то: сломавшийся мотор, сильный ветер и проч.). Раз спросил у водителя «таблетки» (такая разновидность  «УАЗика»), направлявшегося из Кызыла в Тоора-Хем :- «как быстро доедем?» и тут же понял  нелепость  своего вопроса, даже неловко стало. Поэтому, учитывая специфику и суровость местных дорог, и технику здесь подбирают соответствующую. Еще в Кызыле обращает на себя внимание обилие на дорогах «УАЗиков»  всевозможных модификаций  (как тут не порадуешься за отечественный автопром!).  Здесь  эти автомобили очень популярны, а в Тайге – особенно.  Однажды в промхозе даже разговор зашел по этому поводу –« да разве можно на японском джипе в Тайгу ездить? ведь его просто угробишь и всё! Лучше «УАЗика» пока еще ничего не придумали!».  К чему все эти рассуждения? Да к тому, что когда 21 января наметилось  мое первое знакомство с Ырбаном, ехать довелось, к удивлению, не на русском «УАЗике», а на джипе-иностранце.  По дороге я даже поинтересовался по поводу машины:
 - «Японец?» А почему не «УАЗ», ведь они, смотрю, здесь более популярны?
-«Американец»- поправил меня водитель –« УАЗик» – это  пройденный вариант.
И действительно, «американец» оказался  неплохой машиненкой,  бодро прыгал по «Ырбанскому тракту», и сидя в комфортном салоне, было интересно разглядывать из окон таежные красоты. … Точно не знаю, что уж там случилось, и какой там валик или ролик заклинило, но обратно ночью  нас  на тросе приволок Валёк на «131-ом» (есть такой советский  грузовой «ЗиЛ»). Но не будем забегать вперед.
 Проехали через населенный пункт «Ий» (вот это сегодня тувинское село) и одноименную речушку. Впечатлила Хомсора – стремительная и агрессивная река, нагромоздившая горы льда похлеще, чем Енисей, и через эти нерукотворные холмы ледяных торосов, извиваясь колеей автомобильных следов, пролегает «переправа», начинаясь как раз от того места, где на кустах висит большой знак «КИРПИЧ». Наверно, никто точно и не скажет, сколько обозов и машин провалилось под лед здесь за минувшие годы, и сколько еще провалится.…  В одном месте мимо проскочил встречный «УАЗик»  с торчащей из будки буржуечной трубой (да, на такой машине зимой в любой мороз  не страшно!). За рулем водитель старообрядческого вида (надо отдать должное – практичные они люди). Сам Ырбан вызывает протеворечивые чувства: с одной стороны – доброжелательные люди, прекрасная природа, а с другой – унылые пустыри с развалинами сараев и покосившихся заборов в центре села. …  Уже угасал вечер, догорая холодным огнем зимнего заката, когда мы пустились в обратный путь. Но сначала мы заехали в лес, где по каким-то причинам днем заглох «Урал», отправившийся за дровами для детского сада. Один из дровосеков – Николай – прибежал из леса и сообщил о случившемся (по телефону не позвонить).  Заснеженный лес  в сгущающихся вечерних сумерках. На небольшой полянке-просеке темнеют силуэты двух грузовиков. Рядом, над краснеющими углями костра, разведенного на утоптанном снегу, на ветке поваленной березы подвешен казанок. У машин ковыряются люди. Мужики-водители под стать своим машинам – потертые, сильные, грубоватые и простые. «131-ым Зилом» подминая молодые елки, пытаются сдернуть «Урала» и завести его «с толкача». Наконец (обе машины окропили Крещенской водой) движок  Урала ожил. Мы на «Американце» поехали дальше, но вскоре, как уже указывалось выше, вынуждены были остановиться и ждать, пока позади из темноты не появится спаительный свет фар «131-ого»….  В Первомае (так еще называют поселок Ий) тянущий нас  на буксире Валёк сделал  остановку напротив магазина – дабы пивом разбавить будничность таежной дороги и обыденность того дела, которое он сейчас совершал. Оставалось надеяться, что про нас Валёк  не забудет. И снова дорога и одна и таже картина перед глазами: сквозь индевеющие  стекла «Американца» видно, как перед самым его носом хлопает откинутый борт «ЗиЛа», груженого ржавым советским наследием, которым всё еще богата Тайга (кто знает – может именно этот самый «ЗиЛ» в свое время возил эти же самые металлоконструкции, имевшие смысл и назначение, а теперь ставшие металлоломом?).  Железный лом угрожающе громыхает на ухабах. По сторонам, вырванные из ночной темноты светом фар, мелькают в снежных шапках покосившиеся стволы берез. Изредка, прыгая по сугробам и объезжая нас, проскакивают встречные «УАЗики». О том, что мы ехали все же именно по дороге, напоминали  неожиданно появлявшиеся   дорожные знаки, прибитые то к стволу ели, то подвешенные на березе. Вне сомнения - мы ехали по настоящей РУССКОЙ ДОРОГЕ!  Разные впечатления  остались у меня от той поездки в Ырбан, и одно из них – убеждение в том, что русские дороги не для «американцев».

 
СЛОВАРЬ
Тоджа – это особый мир. Это даже не Тува, а скорее Сибирь. Здесь совсем другой дух. Это не Кызыл, Шагонар или Ак-Довурак – это совсем другое. Тува вообще интересное место, но Тоджа- особенный край: сколько  еще тайн, удивительных историй , мифов и легенд.…  Здесь, говорят, даже деревья ходят (когда никто не видит)- старые кряжистые деревья в горах. Тоджу населяет особый народ – тоджинцы.  А еще здесь, как и во всей Туве - НЕТ КРЫС и КОЛОРАДСКИХ ЖУКОВ! (Водители рассказывали, что даже видели в боковые зеркала, как крысы из машин выпрыгивали еще на перевалах при въезде в Туву - дальше Турана крысы не прошли).
 
Тоджинское дерево.
Ходит ли оно или нет – сказать трудно, но то, что оно наглядно отражает духовно-мировоззренческую картину в головах большинства тоджинцев – это факт.
 
Стайка – сарай, хлев  для скота.
Таежный бык (суп из быка) – так здесь называют рябчика. Выскакивает из под снега у самых ног крайне неожиданно и шумно, пугая порой до животного страха .
Таксофон – почти мифическое средство связи, посредством которого ырбанцы (лишь счастливые обладатели специальных таксофонных карт) связываются с внешним миром. Этот уникальный аппарат красного цвета находится в помещении администрации, а сама администрация приютилась в здании детского сада.
 Промхоз– организация, являющаяся средоточием хозяйственной деятельности Тоора-Хема, как поселка охотников-промысловиков. В промхоз  сдают шкурки соболей и других таежных зверей, рыбу.  Поэтому сюда заглядывают очень интересные люди, и разговоры они нередко ведут очень интересные, особенно за чашечкой чая…  Рассказы о старинных потаенных  избушках в лесах, срубленных когда-то староверами, мифических золотых приисках, внушающих уважение медведях, о древних гигантских бронзовых котлах, о громадных рыбьих спинах размером с опрокинутую байдарку, виденных на Найоне вертолетчиками и не только, и прочих всяких странных вещах. Недавно и о «снежных людях» или «хозяевах» услышал – оказывается, немало их тут в тайге. Правда, как выясняется, их число находится в прямо пропорциональной зависимости от количества выпитого в тайге самогона.… А с другой стороны – людям, привыкшим жить без Бога и не знающим Его, разве не могут являться «снежные люди», «хозяева», «домовые» и прочие БЕСЫ?

Пена – корыто, цепляемое к «Буранам» и другим снегоходам, предназначенное для перевозки дров, мусора и других всевозможных грузов, включая пассажиров.
Рублёвка – одна из улиц Ырбана (официальное название - Березовая). Добротные дома, утыканные «тарелками», горы дров, коровы, обилие всевозможной техники: «Уралы», «ЗиЛы», «66-ые», «Студебеккеры», «Газики» и «Уазики», снегоходы, горы всевозможных лодок…. Но на этой улице не носятся лимузины с мигалками, не дышат выхлопными газами, стоя в пробках и пропуская правительственный картеж.  Такое обитателям московской Рублёвки и не снилось: сказочные енисейские пейзажи за окном, чистейший воздух, кристальная вода, рыба, грибы, ягоды, орехи, соболя, рыси и медведи – всё вокруг и рядом – рукой подать. А главное – люди, куда более богатые настоящей жизнью – без шелухи гламурного глянца и макияжа.
 Скалка – одно из любимых мест проведения досуга ырбанцев. Это гора над Енисеем, на которую сначала долго карабкаются, а потом спускаются экстремальными способами (иначе никак), получая заряд адреналина. Ходят на скалку взрослые и дети до 80 лет. В Салдаме есть аналогичный аттракцион под названием «Ленинская горка».
Сибиряк – это не тот, кто не мерзнет, а тот, кто тепло одевается. Болеют – дураки (кто шапку не одевает, раздетым на мороз выскакивает).
Ну – особенность говора тоджинцев. Звучит очень красиво, музыкально – совсем не так как, к примеру, в Черноземье.
Подснежники – собирают их весной, когда тает снег. Нередко прямо в населенных пунктах. Но это вовсе не  цветы, а закоченелые трупы замерзших от алкоголя людей.
Балерина – нехитрое приспособление для выравнивания «дорожного покрытия». Три  «Белазовские» колеса, лежащие плашмя, объединяют в одну упряжку. Получившийся прицеп тянет за собой «Кировец» или другой неслабый агрегат.
Хиус (хиусок) - ветер на Енисее. Его и ветром-то назвать нельзя, так – тянет, но зимой крайне неприятная штука.
Шишига – советский внедорожник «ГАЗ -66»
Ленивка  - простой  способ приготовления рыбы (особенно окуней): рыба варится целиком, без чистки и потрошения . В итоге получается очень хорошая юшка, а рыба потом вспарывается и свернувшиеся в комок внутренности удаляются. Лук, соль, перец – по вкусу.
Пушнина (сдавать пушнину) – так раньше,  да и сейчас называются пустые бутылки.
Заежка (или заешка) – образовано  от двух слов: заезжать и заедать. Синонимы: харчевня, столовая, забегаловка, «кафешка». По пути от Кызыла до Тоора-Хема две заежки.
Белки  (ударение на и)– заснеженные вершины гор.
Кладовка – особые места в тайге, где можно без особого труда добыть зверя или наловить  рыбы (в определенный сезон). Таких мест не много. Это же слово применимо и по отношению к Туве в целом. Тува – это такая кладовка. Вопрос – чья?
 Промхоз. Ночь с 21 на 22-ое февраля. Во дворе гул уазовских   двигателей,  вой снегоходов. Запах бензина. На кухне разный люд – знакомые и нет – в теплых камуфляжах. Жуют, пьют, говорят. Электрический свет. Топот ног, хлопанье двери.  Рюкзаки и мешки свалены в кучу. В углу  у рукомойника автомат Калашникова, карабины…. Утром полная тишина и покой – ночной отряд умчался в горы ловить браконьеров. типичная для промхоза ночь .
 Старое кладбище на реке Хопто (43-й км от Бояровки в сторону Тоора-Хема). Это всё, что осталось от русского поселка золотарей, да еще заросшие отвалы прииска неподалеку.  Подобных кладбищ и поселков в тайге много – следы иных еще прослеживаются, а какие-то уже едва различимы.

Источник: http://pravtuva.ru/node/397